Книга АСТ Тот Город (Кромер О.)

Роман «Тот Город» Ольги Кромер продолжает серию «Неисторический роман» и охватывает примерно полвека от 1930‑х до 1980‑х. Это не строго хронологическое описание эпохи, но клубок нескольких судеб, в ядре которого история ГУЛАГа и реабилитация памяти. Пронзительный текст о любви, стойкости, верности себе и искалеченной режимом стране в самом финале оборачивается фантастическим романом, где небывалое допущение символизирует надежду, восстающую над безысходностью. Советский мальчик, будущий филолог и начинающий поэт, старшеклассник Андрей заводит необычную дружбу с немолодой женщиной, которую почти никто не называет Ольгой Станиславовной, только Осей. Однажды он случайно узнает, что Ося провела семнадцать лет в лагерях, что объясняет многие странности ее характера и привычек. Андрей пользуется большим доверием Оси, которая поручает ему найти секретное место в тайге — обетованную землю для тех, кому удалось спастись, вырваться из жерновов неумолимой государственной машины. Об этом месте, Том Городе, Осе рассказала заключенная, передавшая ей знание в тюрьме — почти как аббат Фариа, раскрывший тайну невинно осужденному юноше. В отличие от Эдмона Дантеса, Ося не воспользовалась полученным секретом, хоть и пронесла его через всю жизнь. Но несколько ее друзей, с которыми она поделилась тайной, нашли Тот Город и остались там жить навсегда.

Аннотация
«Тот Город» — история о том, как легенды помогают выжить.
Как тайное место посреди тайги, свободное от всех режимов, спасло не только людей, отважившихся на побег из ГУЛАГа, но и тех, кто решил остаться и просто жить.
«Нам внушали десятилетиями, что мы живём в самой счастливой на свете стране. Я не буду вас переубеждать. И не прошу вас думать, как я. Прошу просто думать».
Ольга Кромер
«Это не фантастика, не антиутопия и не фантасмагория.
И даже не исторический роман. „Тот Город“ — пронзительная драма, болезненно актуальная сегодня».
Юлия Гумен, литературный агент

Цитаты
«Она улыбнулась. Она всегда улыбалась, прежде чем ответить. У любого другого это бы выглядело по‑идиотски: ну чего улыбаться, когда тебя спрашивают, который час или кто последний в очереди. А она улыбалась, словно наделяла тебя частицей своего светлого мира, впускала тебя туда на минуточку, и улыбка была — билет, разрешение на вход».
«Теперь же и задумываться было нечего, лохматая ксерокопия брошюры под названием „Просуществует ли СССР до 1984 года?“ ответила мне на вопрос прежде, чем я успел себе его задать. До восемьдесят четвертого года оставалось не так много времени, и я быстро заглянул в конец брошюры, надеясь найти ответ. Ответ был неутешительным».
«После болезни мать словно подменили. Заболела тифом утонченная, изнеженная, экзальтированная дама, два года жившая продажей фамильных драгоценностей и мехов и едва не умершая с голоду, когда меха и драгоценности кончились. Выздоровела от тифа энергичная, жесткая, напористая женщина, решившая любой ценой выжить и поднять дочь.— Что ушло, то ушло, — сказала она Осе, проведя рукой по жалкой щетинке, выросшей на месте роскошной каштановой гривы. — Назад смотреть бесполезно, под ноги смотреть противно, будем смотреть вперед».
«— Почему мы не можем быть как все? — вздохнула Ося. — Живем как все, работаем как все, выглядим как все.
— А думаем? — язвительно поинтересовался Яник. — Думаем мы тоже как все?— Но почему мы думаем по‑другому?

— Каждый думает по‑другому. Все думают по‑другому. Думать — это личное занятие, нельзя думать коллективно. Или думаешь сам по себе, или не думаешь вовсе.— Ты хочешь сказать, что они не... — начала Ося и не докончила, испугалась того, что просилось на язык».

«Есть такое место, Тот Город называется. Там живут люди такие, что ни в каком другом месте жить не могут. Почему не могут — не спрашивай, не могут — и все тут. Люди они хорошие, мы им помогаем как умеем. Но рассказывать про них никому нельзя, а то переловят их всех да в тюрьму посадят, а они там умрут. Вот и весь сказ».
«Знаете, что самое трудное в тюрьме?
Две вещи. Научиться спать и научиться убивать время».

«Берегите свою душу. Не опускайтесь. Никогда ничего не просите. Требуйте, настаивайте, пользуйтесь, если возможно, но не выпрашивайте.Не унижайтесь. Человек способен выдержать многое, если он душевно здоров. Никакая пайка не стоит душевного надлома. Но и пустая гордость не стоит дополнительной пайки, дополнительной возможности провести день в тепле».
«— Экие вы вопросы задаете, экзистенциальные. Кто разжег — понятно. Все те, кому казалось, что жизнь их обделила: кого‑то — богатством, кого‑то — властью, кого‑то — уважением или признанием. Почему разожгли — тоже понятно. Чтобы получить то, чего им, как они думают, недодали. Непонятно только, по инерции костер разгорелся так сильно или кто‑то его сознательно раздувает. Я склонен думать, что раздувают, и, предупреждая ваш вопрос „зачем?“, скажу, что от костра дым идет, и дым этот многим глаза застилает, мешает разглядеть, что не вышло им в жизни никакого равенства и никакого братства: кто был ничем, большей частью ничем и остался».
«— Когда родители умерли, у нас с сестрой не стало прошлого. Потом меня посадили, исчезло настоящее.
А теперь у меня и будущего тоже нет. Зачем мне жить, Оля?— Чтобы выжить и рассказать сестре. Чтобы она знала, какую цену мы заплатили за нежелание думать, ее и таких, как она. Чтобы не дать им забыть или повторить«.«— Знаешь, — сказала она ему, — мы ведь все обмороженные. Иначе не выжить в лагере, мы все что‑то заморозили в себе. А когда обмороженный человек попадает в тепло, ему поначалу бывает очень больно».

«Чтобы исследовать мир, надо перестать бояться испачкаться».