Книга АСТ Плохая жена хорошего мужа (Снегирев А.)

Книга о том, как справиться с пандемией одиночества. Всеобщее несчастье, замаскированное под всеобщее счастье. Герои — самые обычные люди, представители сегодняшнего сорокалетнего поколения, запутавшиеся в отношениях, ищущие счастья и не готовые его разглядеть и удержать. Такую тоску принято называть чеховской. Да это она и есть — разыгранная в современных бетонно‑стеклянных декорациях, помноженная на неприкаянность постсоветского поколения, приправленная тотальным пандемийным отчуждением.

«Плохая жена хорошего мужа» — сборник рассказов о нескладной, отчужденной жизни внешне успешных современных людей. Хорошие мужья, неверные жены, любовники‑эгоисты, далекие‑близкие френды, дамы с собачками и без них, душечки и попрыгуньи — застигнуты каждый своей драмой, справиться с которой они будут пытаться в одиночестве. «Одиночество» — ключевое слово в мире Александра Снегирёва, именно его вместе с героями предстоит сперва осознать, а потом и победить читателю.

Самое современное в этом мире — курьерская доставка и зум, вакцина и селфи — здесь соседствует с толстовскими поисками гармонии и чеховской мечтой о возможном счастье. Пандемия у Снегирёва работает как универсальная метафора, дает имя и форму разобщению, против которого у русского человека только две вакцины — русская рулетка и русская проза.

Аннотация
Сегодняшние сорокалетние, по сути, и есть Россия: они пережили четыре феноменальных десятилетия и сейчас способны жить и действовать в полную силу. Александр Снегирёв (лауреат «Русского Букера» за роман «Вера») — один из ярких прозаиков этого поколения. Темы нового сборника «Плохая жена хорошего мужа» — извечные отношения полов, поиск себя, одиночество, душевная дистанция между людьми. Но контекст, сам воздух книги предельно современны, а герои полны скептицизма и самоиронии. Драмы — почти чеховские, трагедии — почти античные, но время — наши дни.

«Мы женимся. Она была счастлива, а я как бы немного стеснялся. Свидетелем у нас был гигантский Пикачу. Это моя идея, приволок синтетического монстра в загс, продемонстрировал нестандартное мышление. Ее однокурсница‑операторка снимала. Она же отстригла мои длинные пряди. Я сам попросил: новый семейный статус — новая стрижка».

«В тексте Снегирёва много раз может встретиться какой‑нибудь очередной „тачскрин“, но ни разу — винтажное слово „любовь“. При том что в центре почти каждой истории все те же мужчина и женщина. Те же, да не те». Евгений Бунимович