Книга АСТ Дьяволина Горького (Шпиро Д.)

Описание

Алексей Максимович Пешков, вошедший в отечественную и мировую историю культуры под псевдонимом Максим Горький, – личность противоречивая, но без всяких сомнений яркая и значимая. Талантливый писатель, не просто отобразивший, но во многом создавший эпоху, которая в конце концов его и уничтожила. Для Шпиро Горький – это, прежде всего, повод задуматься о роли идеологии, мифа и лжи в истории, затронуть вопросы ответственности творца перед своим творением и разобраться, где кончается реальный человек и начинается «властитель дум», идол, который живет своей собственной, параллельной жизнью. Горький – идеальный выбор для решения поставленных автором задач. Критикуя и ленинский, и, тем более, сталинский пути развития, он, тем не менее, заискивал перед вождями, принимал правила игры и, начиная с ярого защитника всех униженных и оскорбленных, закончил защитником системы, для которой унижать было не просто нормой, а одним из важнейших условий существования. Как проходил процесс этого превращения, где была точка невозврата, во имя каких идеалов была принесена эта жертва? Шпиро выбрал необычайно точную и показательную форму для своего романа. Жанр псевдодокументальных воспоминаний, в которых факт и вымысел переплетены между собой, является, возможно, лучшим способом описания эпохи, в которой миф о жизни заменил саму жизнь.

Аннотация

Роман известного венгерского прозаика и драматурга Дёрдя Шпиро построен как фиктивные воспоминания Липы — Олимпиады Дмитриевны Чертковой (1878–1951), свидетельницы жизни Горького на протяжении десятилетий, медсестры и его последней любимой женщины (Дьяволина — ее итальянское прозвище, полученное в Сорренто). Удачно найденная форма позволила показать всемирно известного писателя глазами близкого ему человека изнутри его многолюдного дома, в котором, наряду с домочадцами, любовницами и приживалами, появляются известные деятели культуры и исторические лица от Саввы Морозова и Ленина до Зиновьева, Сталина и Ягоды. Горький, увиденный глазами Шпиро, фигура достойная сожаления, но все же трагическая: человек, полагавший, что с его авторитетом можно, идя на компромисс с властью, переиграть ее.